Презентация - "Плот "Медузы""

Плот «Медузы» "Ни поэзия, ни живопись никогда не смогут выразить ужас и муки, пережитые людьми на плоту" Теодор Жерико

Как бы ни был утомлен и пресыщен впечатлениями посетитель Лувра, он наверняка остановится в 77-м зале галереи "Денон" перед картиной «Плот "Медузы"» и, забыв усталость, начнет рассматривать огромное полотно. Публику, впервые увидевшую картину на выставке парижского Салона в августе 1819 года, она поражала не меньше, чем наших современников. Газеты писали, что толпы посетителей останавливались "перед этой пугающей картиной, которая притягивает каждый глаз". Парижанам, в отличие от сегодняшних зрителей, не надо было объяснять, что изобразил молодой живописец Теодор Жерико (1791 -1824). Хотя картина называлась "Сцена кораблекрушения", все безошибочно узнавали плот "Медузы", история которого была в то время известна каждому французу.

Пионер французского романтизма Теодор Жерико (Theodore Gericault) прожил короткую, но яркую жизнь. Он родился через два года после начала буржуазной революции, его детство пришлось на время империи, а молодость — на период реставрации. И хотя картины Теодора Жерико — это исчерпывающий портрет наполеоновской эпохи с её отчаянной бравадой и ощущением неуклонно надвигающейся катастрофы, сам он никогда не увлекался политикой. Две страсти сопровождали биографию Жерико — к живописи и к лошадям. И обе оказались фатальными.

Теодор Жерико. «Офицер конных егерей во время атаки.» 1812

Теодор Жерико "Раненый кирасир" (1814)

Картина французского художника Теодора Жерико «Плот «Медузы» 1819 г.  привлекает прежде всего  своим сюжетом и страшной трагедией, которая легла в её основу. Гигантское полотно впечатляет своей выразительной мощью, соединив в одной картине мертвых и живых, надежду и отчаяние. Полотно огромно. Его длина 7 м,а ширина  5 м   

Картину считают историческим документом

Сюжет картины основан на реальной трагедии. У берегов Сенегала терпит, сев на отмель, крушение военный парусный корабль (фрегат) «Медуза». Случилось это в 1816 году. На борту корабля находилось немалое число пассажиров – солдат, чиновников колониальной администрации и членов их семей. В их числе были и губернатор Сенегала Шмальц, и солдаты «африканского батальона» набранные из людей разных национальностей, среди которых попадались и бывшие преступники, и разные сорвиголовы. Казалось, что ничего особенного не должно произойти: лодки корабля сделают два рейса и вывезут всех пассажиров. Дополнительно было решено построить плот площадью 140 кв. м.

Но случилось непредвиденное: усилился ветер, и фрегат дал трещину. Всех охватила паника. Капитан дал приказ всем покинуть корабль. Но 17 человек остались на судне, а сто сорок семь человек перебрались на плот. Его должны были вести на буксире лодки, но шлюпок на всех не хватило. В итоге капитан, губернатор со свитой и старшие офицеры разместились в шлюпках.

Кто же бросает еду за борт? Плот должны были вести на буксире лодки. Но погода не благоприятствовала, ждали шторма. Плот был сильно перегружен, самостоятельно передвигаться он не мог, на нем не было продуктов и воды. Люди, находящиеся в лодках, побоялись, что те, кто находится на плоту, начнут переходить на лодки, и обрезали канаты, связывающие с ними плот. Все, кто был на лодках, спаслись. А на плоту положение стало ужасным. Образовалась группа из офицеров и пассажиров и группа моряков и солдат. Начались схватки. В самую первую ночь погибли двадцать человек. А когда начался шторм, обезумевшие люди боролись за то, чтобы находиться в центре плота. На четвертый день осталось менее половины человек, и оставшиеся начали поедать человеческое мясо. Продуктов у них не было. Еще через четыре дня пятнадцать самых сильных человек выбросили всех остальных в море, трупы привязывали к плоту чтобы питаться. Когда эти новости дошли до общества, то оно было потрясено кошмаром произошедшего. Этот аморальный инцидент послужил причиной разбора поведения капитана, который, спасшись сам, не пожелал или не смог оказать помощь потерпевшим крушение.

13 дней продолжался дрейф ужасного плота, на котором в итоге осталось15 человек – как в старой пиратской песне. Утром 14-го дня на горизонте появился корабль «Аргус» : терпящих крушение подняли на борт. Воистину ужасная история. И еще более страшный вопрос: в кого превращается человек в часы опасности? В жестокого людоеда? Таков ответ? Но если подумать – и губернатор, и капитан, и публика, уплывшая на лодках, они ведь тоже людоеды, хотя им не пришлось питаться человеческим мясом.

История кораблекрушения "Медузы" не сходила с газетных страниц, спасшиеся пассажиры плота инженер Александр Корреар и хирург Анри Савиньи в ноябре 1817 года выпустили книгу «Гибель фрегата „Медуза», в которой откровенно, не скрывая жутких подробностей, рассказали о пережитом. Но темой изобразительного искусства история "Медузы" не стала до тех пор, пока ею не заинтересовался Теодор Жерико, вскоре после выхода книги возвратившийся из долгого путешествия по Италии. Он снял огромную мастерскую, в которой с помощью участников рокового плавания была выстроена модель плота. На ней художник размещал восковые фигуры, уточняя композицию будущей картины. Он побывал на морском побережье Нормандии, чтобы пережить шторм и сделать наброски. Он беседовал с врачами, чтобы представить себе, как крайние лишения – голод, жажда, страх - воздействуют на тело и ум человека. Жерико делал эскизы в больницах и моргах, зарисовывал в лечебницах лица безумцев. Он приносил из морга разлагающиеся останки и не только рисовал их, но сидел, окруженный фрагментами тел, чтобы представить себе, каково было находиться там, на плоту. Мало кто мог выдержать атмосферу его мастерской даже несколько минут, он же работал в ней с утра до ночи.

Более ста набросков – пером, гуашью, маслом - сделал Жерико в поисках сюжета картины. Схватки, отвратительные сцены каннибализма, отчаяние и безумие, момент спасения… всем сюжетам художник, в конце концов, предпочел тот миг, когда на горизонте появляется едва различимый парус и еще не ясно, заметят ли плот с корабля. В ноябре 1818 года Жерико уединился в мастерской, обрил голову, чтобы не было соблазна выходить в свет, и на восемь месяцев остался один на один с холстом площадью 35 кв. метров. В мастерскую были вхожи лишь близкие друзья, в том числе молодой Эжен Делакруа, который позировал для одной из фигур. Делакруа был среди первых зрителей: увидев картину, он был так потрясен, что «в восторге бросился бежать, как сумасшедший, и не мог остановиться до самого дома».  

Эскизы Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»

Модель плота.

Жерико умер в 32 года и не дожил до того момента, когда куратор Лувра внес картину в коллекцию музея. С тех пор «Плот «Медузы» считается шедевром в течение почти 200 лет.

Художник выбрал точку зрения сверху, максимально выдвинув поднявшийся на волне плот к переднему краю полотна – он словно выплывает из плоскости картины, вовлекая зрителя в действие. Четыре мертвых тела на переднем плане образуют дугу, тянущую плот в морскую глубь, к гибели. Руки, ноги, головы обращены вниз, в этой части плота царит неподвижность мертвых и оцепенение живых – отца, застывшего над телом погибшего сына, и сидящего рядом с ним безумца с пустым взглядом. Тяжёлый парус, который вторит своим изгибом надвигающейся на плот волне, мачта, крепящие ее канаты и группа сомневающихся, еще не верящих в спасение людей образуют композиционную " большую пирамиду", вершина которой клонится навстречу волне, в направлении, противоположном кораблю. Справа устремляется вверх "пирамида надежды" с фундаментом из обессиленных тел и вершиной, на которой сгруппировались люди, пытающиеся привлечь внимание корабля. Мы снова видим вторящие друг другу движения рук, тянущихся вперед, к едва заметной точке на горизонте. Низкое облако дублирует очертания волны, поглощающей "большую пирамиду", но сквозь тучи прорывается луч, на фоне которого вырисовывается "пирамида надежды".

В картине современники увидели аллегорию Франции эпохи Реставрации, погрязшей в коррупции и взяточничестве (которое и стало причиной трагического исхода плавания под началом неумелого, но назначенного по протекции капитана). Правительственные круги и официальная пресса сочли живописца опасным бунтарем, сам король Луи XVIII язвительно поинтересовался: "Это, месье Жерико, - не то ли кораблекрушение, в котором утонет создавший его художник?" Напротив, противники режима увидели в картине обличительный документ. Как писал один из критиков, Жерико "показал на тридцати квадратных метрах картины весь позор французского флота". Историк и публицист Жюль Мишле подытожил скандал вокруг картины меткой фразой: «Это сама Франция, это наше общество погружено на плот “Медузы”».

Людоеды спасутся? Картина получилось жуткой, она не только описывает реальную трагедию, она служит предостережением: вот что случится с обществом, в котором нет духовных ценностей, в котором не осталось ничего человеческого. Даже если спасение придет, спасутся лишь людоеды и убийцы. Художник умер в возрасте 32 лет, словно мрачный плот с умирающими людьми забрал его энергию и жизнь. А картину постарались забыть. В правительственных и академических кругах полагали, что искусство должно прославлять возвышенные идеалы и настраивать подданных на патриотический лад…

СУДЬБА КАПИТАНА:           Капитан 1-го ранга Жан Дюруа де Шомарэ  предстал перед трибуналом, был уволен из флота и приговорен к тюремному заключению на три года. В краях, где он доживал свой век, все знали о его "подвигах" и относились к нему презрительно и враждебно. Он прожил долгую жизнь, умер в 78 лет, но долголетие не было ему в радость. Оставшуюся жизнь ему пришлось провести затворником, так как везде приходилось выслушивать оскорбления. Его единственный сын покончил жизнь самоубийством, не в силах снести отцовский позор…

Могила Теодора Жерико

Дрейф баржи «Т-36» в 1960 году: 49 дней без еды и воды. 7 марта 1960 года американский авианосец спас 4 советских моряков, 49 дней дрейфовавших в океане без еды и воды. В невыносимых условиях, с которыми не совладать и опытным морякам, молодым солдатам удалось сохранить лицо и стать героями. Случай с советскими моряками уникален именно тем, что им удалось сохранить себя. Несмотря на страшный голод, никто из них ни разу не покусился на долю другого. На барже нашлись: ведро картошки, килограмм свиного жира, начатая и нераспечатанная банка свиной тушенки, буханка хлеба и питьевой воды в баке. В системе охлаждения была пресная вода. Пищу принимали раз в два дня. Когда съели последнюю картошину, в ход пошла кожа — ремни, ботинки, гармошка. Даже кирзовые сапоги пригодились — «варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели… Кусочки варева жевали, намазав на них технический вазелин…».

Солдаты весили по 40 килограммов, это были живые скелеты. Но когда им дали еду, они не набросились на нее. К изумлению американцев, солдаты передавали друг другу тарелки, ели умеренно, чтобы не показаться жадными… И могли себя контролировать, понимая, что нужно есть понемногу, иначе можно погибнуть. И вообще, в гостях у врага (разгар «Холодной войны») надо быть предельно сдержанным.

21-летний младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые — 20-летний Филипп Поплавский, 21-летний Анатолий Крючковский и 20-летний Иван Федотов (США, Сан – Франциско).

Советские воины, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года (слева направо): Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов. Фото: РИА Новости.

В разных обществах разные моральные ценности. И не всегда человек, в минуту опасности, превращается в животное. Все зависит от воспитания, и нравственных приоритетов. И поведения «капитана с губернатором»… От примера, который нам подают…

Вопрос: